Шагнуть в неизвестность[СИ] - Вера Чиркова

— Одежду бы ей чистую, — робко заикнулся Костик, и Хадзони немедленно отдал приказание хозяину.

— Спасибо! — искренне поблагодарил парень.

Ни одной секунды при этом не сомневаясь, что просто так никто и ничего для него делать бы не стал.

Как они говорили, не за красивые глазки? Знать бы еще, за что именно. За все время путешествия спутники так и не проговорились, на все осторожные, дипломатичные вопросы Костика отвечая крайне уклончиво.

Пока завтракали в отдельном кабинете, мысли парня назойливо вертелись вокруг двух проблем, куда его потащат дальше и как там Майка. Но спрашивать он не торопился, бдительно вслушивался в переговоры лекаря с торговцем. Их сделка вступала в завершающую, самую важную фазу и оба проявляли недюжинную настойчивость и осмотрительность, обсуждая план действий.

Торгуются так, как будто они спонсоры футбольных команд, а я перспективный молодой вратарь, фыркнул тихонько парень. И каждый боится переплатить, но одновременно не желает и уступить другому.

— Решено, — твердо подвел итог переговоров Хадзони, — мы остаемся тут и ждем вашего возвращения. Три дня, как договорились.

— Я немедленно выезжаю, — подтвердил хмурый Авронос, — пусть готовят повозку. Панги у них имеются?

— Да.

— Беру.

— Что такое панги? — утоливший первый голод Костик не стал искал особого повода сбежать из-за стола.

Успел засечь, лучший способ вынудить спутников от него отвязаться — начать спрашивать про все подряд. Начиная с рецепта нового блюда и заканчивая политикой.

— Это животные, на них можно ездить, — терпеливо пояснил Хадзони, и дернул за шнурок.

Костик спрятал довольную ухмылку, спутники постепенно становились довольно предсказуемыми.

— Покажите моему гостю его комнату, — приказал торговец возникшему в дверях коротышке в зеленой жилетке прислужника, и тот с жизнерадостной улыбкой побежал впереди Конса.

Парень топал за ним по причудливо изгибающимся коридорам и лесенкам молча, не принято в этом мире беседовать со слугами. Тем более показывать им свои чувства, особенно волноваться за невольников. Это рабыни должны переживать, как бы лишний раз не расстроить хозяина.

Хотя, и в его мире никто о рабах не заботится, особенно о тех, кто, угодив в неволю, не озаботился обзавестись вначале богатыми и пробивными родственниками, или друзьями журналистами.

Можно подумать, он сам ведет себя лучше других, припомнив, как недавно торговался с рабовладельцем, желчно хмыкнул Костик. С того момента, как парень ощутил рядом с собой трясущееся от холода тело Майки, его жестоко пилила совесть за глупую шутку.

Но сейчас парень твердо решил действовать не торопясь. Сначала посмотрит, что за комнату ему выделили, потом уже потребует привести рабыню. Хотя, вполне может быть, она уже тихо сидит в уголке, в ожидании прихода хозяина. А он даже не вспомнил, что Майка тоже хочет есть, сердито засопел Костик, едва представив сидящую на половичке таджерку.

Комната была метров двенадцать, не больше, и обставлена очень просто, Конс давно понял, что аборигены мебелью не заморачиваются. Было ли это обыкновением постоялых дворов и гостиниц, сейчас его совершенно не интересовало, глаза торопливо обыскивали плохо освещенное помещение.

Завернутый в желтую ткань клубок обнаружился на длинном сундуке, традиционно плетеном из прутиков.

— Принеси мне еды, — приказал Конс прислужнику и захлопнул перед его носом дверь, намеренно не уточнив, для кого еда.

С них станется притащить жиденькую черную кашку, какой кормили своих рабынь его спутники по хутаму.

Прислушавшись к удаляющимся шагам, Конс торопливо направился к сундуку. Парню не верилось, что Майка может так нахально лежать в присутствии чужих людей и хозяина, но он еще надеялся, что рабыня просто пригрелась и заснула.

Однако, решительно отбросив прикрывающий лицо девчонки край балахона, Костик замер в полной растерянности, вид у нее был совершенно здоровый, на смуглых щеках цвел нежный румянец, приоткрытые губки алели сочными ягодами. Даже обидно как-то, он за нее переживает, бежит сломя голову, не доев вкусный пирог, а она тут дрыхнет, и в ус не дует, как выражался дед.

Откуда возникла и начала вспухать, как бешеный атомный гриб, непонятная, пугающая своей мрачностью тревога, парень сначала не понял, а потом и думать забыл.

Просто, подчиняясь непонятному, давящему своей непривычной уверенностью предчувствию, положил на лоб Майки ладонь, и еще за миг до того, как белая кожа коснулась смуглой, понял, что угадал.

Лоб девчонки пыхал жаром, а румянец на щеках разгорался прямо на глазах.

Конс метнулся к двери, резко распахнул, едва не задев проходящего мимо прислужника.

И только тут сообразил, что не запоминал дорогу, и теперь ни за что не найдет лекаря. А пока туда сходит неторопливый коротконогий прислужник, ему придется смотреть, как утекают драгоценные секунды.

Парень растерянно оглянулся на тихо горевшую Майку, отчаянно, со всхлипом вздохнул, и истошно заорал во всю мощь легких:

— Авронос!

В голосе, неожиданно для него самого, прорвались глубокие и сильные нотки, словно парень долго тренировался, прежде чем научиться кричать, как муэдзин с минарета. Так, чтоб голос достал до каждого, кто находится в радиусе пятисот метров. Заботиться в такой момент о еще спящих постояльцах Костику как-то не пришло в голову.

Топот нескольких пар ног подсказал парню, что его крик достиг цели и он бросился назад в комнату. Подхватил Майку с сундука, перенес на лежанку, накрыл одеялом. И замер, не зная, чем еще может ей помочь.

— Что случилось? — Лекарь, запыхавшись, приостановился, едва шагнув в дверь.

— У нее жар.

Как ни старался Костик сказать это спокойно и безразлично, в голосе что-то прорвалось.

Нечто такое, от чего Авронос сначала разулыбался, а потом скривился в притворном кашле. И все кашлял и кашлял, топая по направлению к постели под злым взглядом пришельца.

А дойдя и рассмотрев жарко пламенеющие щеки Майки, сразу забыл и про кашель и про Костика. И вообще про всё забыл, копаясь в карманах в поисках чего-то, явно очень важного.

Наконец достал маленький флакончик, выдавил из него на кончик ножа крошечную сизую капельку и, поднеся к лицу Майки, вымазал кожу под подбородком. Затем, повернув кинжал острием, легонько провел кончиком по тому же месту.

Из царапины сразу показались рубиновые капли, и Костик коротко и угрожающе рыкнул, местная медицина не нравилась ему с каждой минутой все больше.

А Авронос мешал кровь с загадочным снадобьем, и его лицо мрачнело на глазах. Костик переводил взгляд с этого не предвещающего ничего хорошего лица на размазанные пятна крови и не решался произнести ни слова до тех пор, пока явственно не рассмотрел, как зеленеют и начинают пениться алые бусинки.